— Женщину? Ко мне? Что за чушь? Я никого не жду.
— Точно тебе говорю. Занесли на руках, а вышли уже без неё. Пойдём посмотрим.Михалыч, местный печник и его сосед Василий Степанович вошли в дом печника.Она лежала поперёк его кровати. На ней было красное платье. В руках она сжимала маленькую красную сумочку. По всему выходило, что запах прокислой вишни, распространившийся по всему дому, исходил именно от неё.
— Не люблю вишню, — поморщился Михалыч и приподнял занавески на окне.
— Степаныч, посмотри, живая? Пощупай. Да где ты щупаешь-то? Ты пульс пощупай, на запястье или шее.
— Щупаю там, где хочется щупать, пока возможность такая есть, — отмахнулся Степаныч.
Женщина, то ли от их голосов, то ли от щупаний Степаныча, подала признаки жизни, громко вздохнула и поменяла положение тела.
— У-у-у… — протянул Степаныч, — да ей лет сорок, не меньше. Я-то думал тебе молодуху подкинули. Слушай, Михалыч, отдай её мне, а?
— Что значит отдай?
— Ну сам посуди. Тебе сорок. Зачем тебе баба одногодка? А мне почти шестьдесят, она в самый раз подойдёт. Давай перенесём её ко мне, по-тихому. А тебе может ещё принесут, помоложе.
— Да, ты с ума сошёл, старый. Она что, вещь что ли какая? Что значит перенесём?
— Так один раз-то уже получилось, перенесли её к тебе откуда-то. Так чего же ещё разок не перенести. Нас двое, а в ней килограмм пятьдесят, не больше. Всего-то делов, мешок картошки в соседний дом отволочь. А я тебе огород вскопаю.
— Ты, Степаныч, давай пока в медпункт сходи, к Наталье. Пусть подойдёт, осмотрит барышню. Может какие травмы есть.
— Зачем Наташка? Я сам сейчас, всё быстро осмотрю, — Степаныч нагнулся над женщиной, — помоги платье расстегнуть.
— Я тебе что сказал делать? Оставь женщину. Иди за Натальей.
Степаныч отпрянул от женщины и повернулся к Михалычу:
— Ты что думаешь, раз мне шестьдесят, я женщин никогда не осматривал? Ещё как осматривал. У меня в этом деле знаешь какой опыт?
— Не знаю и знать не хочу. Иди за Натальей.
— Ладно. Я быстро. Ты только без меня ничего не трогай. Я тоже посмотреть хочу.
Старик выбежал из дома, хлопнув дверью.
Женщина опять заворочалась и Михалыч услышал, как она сдавленным голосом просила пить.
Он набрал в ковш воды из ведра и аккуратно полил на рот необычной гостьи. Та, шевеля губами, несколько раз облизнулась и открыла глаза.
— Ты кто? — произнесла женщина, глядя то на Михалыча, то на ковш.
— Михалыч я, печник. А ты?
— А что ты тут делаешь?
— Живу я тут.
— А я?
— Что ты?
— Я тоже тут живу?!
— До сегодняшнего дня я жил один.
— А почему у меня?
— Вас как зовут?
— Светлана, — женщина с трудом, кряхтя, приподнялась и села на тахту.
— Что в кастрюле?
— Это ковш. Вода.
Она протянула к нему руки, взяла и поднесла к лицу. Сделав десять глотков, вернула ковш мужчине.
— А, где мама?
— Мама умерла?
— Как умерла? Когда? — на лице женщины застыл ужас.
— Лет двенадцать назад. Болела сильно.
Лицо женщины постепенно стало принимать обычное выражение. — Моя мама где?
— Я без понятия. Почему я должен что-то знать про вашу маму? Я и про вас пока что очень мало знаю.
Женщина покрутила головой по сторонам.
— Мебель переставили. Зачем?
— Да ничего я не переставлял. Так и было.
— А рояль где?
— Какой рояль?
— Белый.
— Послушайте. Вы у меня дома, а не у себя. Вы где живёте?
— На Ленина. Шестнадцать, сорок восемь.
— И я на Ленина, шестнадцать. Только без сорок восемь. Вы у меня дома, в Бекетовке.
— В Бекетовке? А это где? — было видно, что ей становится лучше и память возвращается.
— Это здесь. Вы сами-то откуда?
— Ясное дело, из Самары. Откуда же ещё?
— Понятно. Вас таксист привёз. Занёс ко мне в дом, положил на кровать.
— На кровать? — женщина задумалась, — а ты не знаешь случайно, чем я с ним расплатилась?
— Понятия не имею.
Женщина открыла сумочку, достала кошелёк и заглянула в него.
— Вот шельмец. Пять тысяч взял. Не много ли?
— От Самары? Да нет, так наверное и есть.
— От какой Самары? Я на автобусе ехала. Точно, вспомнила. Меня вместо Вальки в автобус до Сызрани посадили.
— Как это вместо? Это как у классика? «Каждый год мы с друзьями ходим в баню?»
— В сауну. И мы там не моемся. Мы там общаемся. Потом мы поехали на автовокзал, провожать Вальку.
— Ну да, можно не продолжать, дальше всё понятно.
— Понятно ему, а мне вот ничего не понятно, — Светлана встала и качаясь пошла по дому. Наконец, дойдя до двери, открыла её и вышла на крыльцо.
Михалыч отправился за ней и застал её сидящей на крыльце.
— Красота то у вас какая! — восхищенно произнесла Светлана. — Закат какой красивый. А воздух!
— Места здесь чудесные.
— А что, Михалыч, от хозяйки тебе здорово за меня влетит?
— Один я. Нет в доме хозяйки.
Женщина опять полезла в сумочку и погремев содержимым, вытащила из неё телефон.
— О. Тридцать шесть пропущенных.
Она приложила телефон к уху и дождавшись соединения произнесла:
— Вы зачем меня в автобус посадили? Я настаивала? А Валька где? У тебя? Спит? Ладно. Со мной всё нормально. Я в Бекетовке. Где-где, в Бекетовке, на Ленина шестнадцать. Сижу на крыльце. Нет. Сегодня обратно не поеду. И завтра, может быть, не поеду, — она посмотрела на Михалыча и тот утвердительно качнул головой, — помочь тут одному человеку нужно. Печнику. Нет, не печку сложить. Бери выше. Жизнь сложить! Ясно? Вот так.
Она отключила телефон, встала, потянулась.
— Как говоришь тебя звать?
— Михалыч.
— А имя?
— Иван.
— Вот что Ваня. У тебя тряпка и ведро с водой найдутся?
— Да.
— Неси. Будем жизнь твою налаживать. Я больший срач в жизни не видывала.
— Так я это, сейчас, быстро.
— Давай, давай, поторопись, пока я добрая.
Свидетельство о публикации №220070100374
