Странная была девушка, это все отмечали. Судья как услышала, что она каждое утро перед работой в порт приходила и у моря стояла, в оранжевых колготках, так и заявила:
— Не верю я, что Ассоль… Ой, простите, Светлана Погодина, сама это всё придумала. Да и зачем ей это? Кто-нибудь в зале суда может мне пояснить, зачем она отдавала Пришвину деньги если сама ими не пользовалась?
Зал молчал. Все понимали, что Светка, не могла сама, не такая она, с детства не такая, как все.
Подруг у неё практически не было. Ухажеров тоже. Матросы в порту пытались её на абордаж взять, да никак не выходило у них.
— Ну жди своего Грэя, Ассоль,» — бросали ей в след сходившие на берег моряки.
Почему это имя, Ассоль, прицепилось к ней, понятно. Кроме неё в порту никто не околачивался. Некоторые по ней часы сверяли. Семь сорок пять, она на месте, на пирсе, смотрит в даль горизонта. Восемь пятнадцать — её нет, на работу пошла. Ей до магазина как раз пешком десять минут. В восемь тридцать она уже за кассой сидит, товар отпускает. И всё время в алых колготках ходила, и зимой и летом. Странная, короче, девушка.
А как она с Пришвиным познакомилась, да и что их могло связывать, никто, включая суд, так и не понял. На то, что говорил сам Пришвин, судья внимания большого не обратила. Ну кто поверит, что ему, ни с того, ни с сего, деньги в магазине выдавать будут? За какие такие красивые глаза?
А он взахлёб свою сказку рассказывает и на Светку пальцем тычет:
— Спросите у неё, ваша честь! Это всё она придумала!
— С какой целью? — спрашивает судья.
— Не знаю. У неё спросите.
— Спрашивали уже. Ответа нет. Вы собираетесь менять свои показания, данные следствию?
— Нет. Зачем? Я правду сказал.
— Тогда повторите всё суду ещё раз. Больно уж на сказку похоже.
— Честное слово, вам говорю, сама она. Я то, когда она в первый раз мне со ста рублей сдачу тысячу двести дала, обращался к ней. Смотри, мол, что даёшь, курица слепая. А она так мило мне улыбнулась и головой качнула, всё правильно, иди.
Я из магазина вышел, в чек смотрю, не права она. Изолента стоит тридцать восемь рублей. Значит мне с сотни шестьдесят два рубля сдачи полагается. А она мне тысячу двести дала. Я вернулся в магазин. Подхожу к её кассе, молча глазами спрашиваю: «Что за дела?», а она улыбается и глазами мне отвечает: «Всё нормально. Это тебе. Иди уже!»
— Глазами значит?
— Глазами.
— А вы?
— Я не поленился. Пошел опять в отдел, взял изоленту и на кассу. Даю ей сто рублей, а она мне тысячу триста сдачи, представляете?
— Так зачем вы её взяли-то? — негодует судья.
— Как не взять-то? Дают ведь. Кто ж от денег откажется?
— Значит вы, в этот день, купили два мотка изоленты и разбогатели на две тысячи пятьсот рублей.
— Точно.
— Это потому у вас при обыске нашли четыреста семь мотков изоленты?
— Да, ваша честь. Поэтому. Я на следующий день опять пришёл. Сдача тысяча триста. Вечером того дня зашёл — сдача тысяча двести. Я и привык.
Прихожу в магазин, покупаю изоленту, забираю деньги. Молча, глазами, здороваемся.
— И что, всегда одни и те же суммы?
— Нет, ваша честь.
— Захожу как-то, покупаю изоленту, а она мне сдаёт семьсот рублей всего. Ну я удивился. Спрашиваю глазами: «Чё за фигня?», «Где мои деньги?»
— А она?
— Невинно так плечиками пожимает, мол, не смогла…
— А вы?
— Обиделся. Что значит, не смогла? Я ж рассчитывал. Подвела, мол.
— Потом под новый год, со ста рублей аж пять тысяч семьсот сдала. Радовалась очень, улыбалась. Ну я её похвалил, за перевыполнение плана.
— Глазами?
— Глазами, конечно. А то как же?
— Значит кроме, как в магазине, вы с Погодиной нигде и никогда не встречались?
— Нет ваша честь.
— А в порту?
— Нет, ваша честь, у меня непереносимость качки, я к морю не подхожу, меня «болтает».
— Ясно. Следствие описывало вашу квартиру. За последний год вы сделали в ней дорогой ремонт, приобрели современную технику, полностью поменяли мебель на итальянскую, из дуба. Так?
— Да, ваша честь. Раз деньги есть, чего бы не поменять. Я ещё хотел квартиру соседа прикупить. Площадь чуть-чуть расширить, но она вот, — Пришвин указал на Светлану, — с деньгами задерживала.
— В каком смысле?
— Ну как в каком? По тысяче с лишним мне сдавала. А если бы по пять? Или хотя бы по три с половиной? Я бы успел.
— Вы понимаете, что всё это теперь будет описано и реализовано в пользу государства и компании, у которой вы крали средства?
— Ваша честь. Я не крал, ей-богу. Я просто получал сдачу.
— Именем Российской Федерации! — произнесла судья.
Светка на суде условным сроком отделалась. Из магазина её выгнали. Так что теперь она к его открытию не спешит. Бывает до обеда в порту околачивается. Говорят, что моряки, сходящие на берег, всё же добились своего, «притопили её шлюпку».
А вот Пришвина давно не видно. Трёшку ему судья присудила. Теперь где-то в Мордовии свою камеру обустраивает. Вот такие дела. Поди разберись, что это было….
