Красивому, душевному, городу Твери.
Храни былое, стройся и живи!
— Откуда это в тебе? На нас с отцом не похоже! — Елизавета Васильевна протирала полотенцем только что вымытую ею посуду, одновременно любуясь, как Сашка уплетал вторую тарелку вареников с творогом.
— Ты же говорила, что твой прадед лавку держал на Трёхсвятсткой*? Значит — гены.
— Сказал тоже, когда это было-то! К тому же твоя бабушка, как и я, выходили замуж за лётчиков, не за лавочников.
— Гены, мама, никуда не денешь. Вы с отцом воспитывали будущего военного лётчика, а вырос предприниматель! Извините меня…
— Я не люблю — небо! — продолжила знакомую ей фразу сына, Елизавета Васильевна. Она повесила полотенце на крючок и подойдя к сыну сзади, обняла его за плечи. — Я, на самом деле, рада, что у тебя всё получается и ты сам зарабатываешь…
— И неплохо зарабатываю, мам. Если так дела пойдут дальше, съеду от тебя к зиме. Возьму двушку на Трёхсвятской*, чтобы работа рядом была. И тебя перетащу к себе.
— Нет уж. Меня за собой таскать не надо. Я тут останусь.
— Мам. Ты не хочешь переехать из Мигалово** в центр? Это странно!
— Ничего странного. Это квартира твоего отца и я никуда отсюда не поеду. А тебе жениться надо! — Елизавета Васильевна забрала у сына пустую тарелку и понесла её в мойку.
— Я пока не нашёл свою половинку, мам. А тренироваться на ком попало, не хочу.
— Я тебя не тороплю. Только не затягивай с этим делом. Пока у меня есть силы, я б помогла с детками.
— Ну, мам. Ты всегда будешь сильной! — Сашка встал и подойдя к матери обнял её и поцеловал в лоб. — Спасибо, очень вкусно. Мне пора.
— Бизнес?
— Он самый. Сегодня у меня три захода на крышу.
— Свадьбы?
— Одно признание в любви, одно примирение после ссоры и одна встреча заката.
Уже через час Сашка медленным шагом обходил свои бизнес-владения. Всё было в порядке. Последние изменения в обустройстве галереи на чердаке ему нравились. Дизайнеры поработали на совесть.
Бизнес у Сашки был специфичным и довольно простым. Однако уже почти год никто так и не соизволил взять его наработки на вооружение. Тем более, что ничего сложного не требовалось. Нужно было только приложить руки и со всеми договориться. Как Сашка.
Свой чердак с крышей в одном из старинных зданий на пешеходной улице города, Сашка арендовал год назад. Отремонтировал чердак, подлатал крышу, провёл освещение, расставил необходимое оборудование, дал рекламу.
Первые романтики появились через неделю. Это была пара, пожелавшая встретить на крыше рассвет. Потом подтянулись и остальные. Кто-то праздновал тут день рождения, кто-то просил прощения, но больше всего — признавались в любви и делали предложения. Сашка, скрупулёзно и творчески запечатлевший каждую историю на крыше, с разрешения клиентов, открыл на чердаке галерею фотографий отмеченных событий. Через месяца три, все пятницы, субботы и воскресенья были «забиты» заказами под завязку. На крыше ужинали и завтракали, танцевали и стояли на голове, сидели, взявшись за ручки и … Впрочем, в такие минуты, Сашка покидал крышу, смиренно ожидая на чердаке окончания срока аренды.
Сегодня, первый арендатор, мужчина лет тридцати пяти, очень похожий на второе лицо государства, делал предложение даме пышных размеров. Сначала были стихи.
«Не то Блок, не то Маяковский!» — думал Сашка, нарезая для арендаторов бутерброды, — «Но точно не сам писал. Я их уже слышал. Причём на этой крыше!»
Дама «сдалась».
— Я, согласна, — услышал он радостный крик женщины. — Только надо подумать, как это объяснить Жоржу!
— Кто такой Жорж, дорогая? — мужчина тоже выглядел счастливым.
— Муж, — ответила женщина.
К бутербродам и напиткам пара не притронулась. Короткая сценка выяснений отношений переросла в фазу взаимных оскорблений. Как оказалось, второе лицо, тоже не свободно. Не слушая сбивчивые объяснения мужчины, пышная дама, шурша красивым платьем, бросилась к спуску на чердак и последние десять метров деревянной лестницы преодолела на своей пятой точке. Спутник дамы, догнав “падшую”, поднял её на руки и по всей видимости не верно расшифровав стоны последней, спросил Сашку:
— Комнаты сдаёте?
Сашка отрицательно покачал головой, после чего пара исчезла.
Следующие клиенты, показались Сашке слишком разборчивыми.
— Лифт есть? — спросил его молодой голос из телефона за пять минут до начала арендованного времени. — А страховка предусмотрена?
Объяснив клиенту, что лифт — достижение современной цивилизации для многоэтажных домов, Сашка открыв стоящий на чердаке сундук, достал из него пару страховочных приспособлений.
Страховкой Сашка тоже пользовался. Никому не говорил, что сам мучительно переносил любую высоту выше собственного роста. Поэтому к краю крыши, по служебной необходимости, подходил зажмурившись и только со страховкой.
Обладателю молодого голоса было за семьдесят. Его спутнице, которая всю дорогу бубнила, что так далеко от своего дома уже лет пять не ходила, столько же.
— Я должен сказать тебе что-то важное! — пояснял каждый раз обладатель молодого голоса, препятствуя развороту в обратный путь своей спутницы.
Прицепив клиентов страховкой и вручив старичку пышный букет роз, Сашка выпустил их на крышу.
О чём они там беседовали, Сашка не слышал. Его вежливо попросили удалиться. Обратно пара практически бежала, спрашивая друг у друга на ходу, имеется ли паспорт в наличии. Выполняя просьбу клиентов, Сашка вызвал им такси до Загса.
Встречать закат пришла девушка. Одна. Задумчивая и молчаливая. Сашка сидел, метрах в двадцати от заказчицы, ожидая какой-нибудь её каприз. Но ни горячего чая, ни тёплого пледа девушка так и не попросила. Она, как казалось Сашке, смотрела в одну точку, которая была расположена гораздо ниже линии заката.
Прошёл час. И когда солнце практически скрылось за линией горизонта, Сашке стало страшно. Продолжая сидеть, девушка, медленно передвигалась по наклонной крыше к её краю.
-Стойте! Что вы делаете? — крикнул Сашка и бросился к девушке позабыв о страховке.
Он успел. Схватил девушку в объятья и упираясь ногами, потащил её обратно.
Она плакала. Тихо, практически беззвучно. Слёзы буквально брызгали из её глаз. Тело её было расслабленным и обмякшим. Сашке пришлось приложить немало усилий. Чтобы вытащить её на уровень крыши, с которого она начала движение.
— Зачем? Зачем ты? — уже спокойным голосом спрашивал Сашка. Девушка молча прижалась к нему всем телом, продолжая плакать.
— Смерть? — спросил Сашка. Она не ответила.
— Предательство? — она, кивнув, уткнулась лицом в его грудь.
Только минут через двадцать, Сашка почувствовал, что девушка успокоилась и с ней можно попробовать поговорить.
— Тебе лучше? — спросил он.
— А ведь я, боюсь темноты. Но с тобой мне почему-то не страшно, — ответила девушка.
Они просидели до утра. Временами, девушка снова начинала плакать, иногда засыпала в Сашкиных объятьях. В такие моменты он сидел, стараясь не дышать. Молча рассматривал огни на колокольне Вознесенского собора или считал редких прогуливающихся по набережной Волги, уходящих вдаль, к новому Волжскому мосту.
Её разбудили колокола Рождественской церкви. Казалось, она не сразу поняла, где находится. Солнце уже взошло и Сашка обрадовался возможности пошевелиться.
— Я приглашаю тебя в кафе. Там готовят отличные завтраки, — он выпустил её из своих рук и стал немного спускаться на корточках по крыше. — Во-о-о-н оно! Видишь?
Девушка потянулась за Сашкой и вцепилась в его футболку.
— Ты что?! Осторожно! Давай назад.
Сашка вернулся на своё место и снова обнял девушку.
— А ведь я боюсь высоты. Но с тобой мне почему-то не страшно, — сказал он. — И знаешь что? Не нужно никакого кафе.
Елизавета Васильевна металась между кухней и гостиной, накрывая застеленный скатертью стол. В центре стола разместила большое блюдо с варениками. Ставя на стол вазочку со сметаной, Елизавета Васильевна задумалась.
«Сашка-то мой со сметаной любит, а вот девушка его… Поставлю ка я варенье клубничное! Да, точно! И сгущёнку тоже! Сашка сказал, не сладко ей пришлось! Будем сахар восстанавливать!»
*Трёхсвятская — одна из старейших улиц города Твери. Ныне — пешеходная.
** Мигалово — микрорайон в городе Твери.
