— Вот тебе, Лидка, деньги на теплицу и сапоги! — на кухонный стол упала солидная пачка долларовых купюр, от чего у Лиды перехватило дыхание.
— Теперь заживём! — Пётр, «ворвавшийся» в квартиру и прошедший в кухню не снимая обуви, плюхнулся на табуретку. — Воды налей! В горле всё пересохло!
Лида, так и не справившаяся с внезапно напавшей на неё немотой, на «деревянных» ногах подошла к раковине и взяла чашку с мойки.
— Откуда, Петь? — вместе с шумящей водой, к ней вернулась способность говорить.
— Оттуда! — ответил он словами героя Юрия Никулина из известного фильма. — От Байдена!
Пётр двумя глотками опустошил чашку и тяжело поднявшись с табурета направился в коридор снимать ботинки.
Лида смотрела на деньги и боялась притронуться к ним. Воображение рисовало ей новые сапоги, большую современную теплицу на дачу и так долго ожидаемую поездку на юг.
— Сколько здесь? — громко спросила она Петра, шумно раздевающегося в коридоре.
— По сегодняшнему курсу, почти миллион. Так что в выходные закупаться пойдём. Машину себе нормальную возьму. Теплицу тебе закажем, смартфоны обновим. Всё как у людей теперь будет.
Наконец Лида нашла в себе силы взять деньги в руки.
«Миллион! Почти миллион!» — Лида достала из углового шкафа жестяную коробку из под печенья и спрятала в ней деньги. Закрыв шкаф, она посмотрела по сторонам, убедившись, что находится в кухне одна.
— Ужинать будешь?
— Нет. С партнёром в ресторан зашли. Я спать, мне к шести в мастерскую.
Пётр принялся раскладывать диван в зале, а Лида присела за кухонный стол пытаясь понять происходящее. Её Пётр, автомеханик в небольшой мастерской на соседней улице, с партнёром отужинал в ресторане. Лиде не нравилось всё, абсолютно всё.
Во-первых — ресторан. Ни кафешка, ни чебуречная, а ресторан. Когда такое вообще было? За семь лет совместной жизни она в ресторане была только на своей свадьбе. И что это за партнёр такой? Мишка что ли? Так он всегда напарником был и просто Мишкой, никак не партнёром. Ещё Байден этот! Причём тут новый президент государства, печатающего эти ненавистные и такие любимые зелёные банкноты?
Этой ночью Лида почти не спала. Возникшие с вечера подозрения в неестественности происходящего «будоражили» её мысли. Она вспомнила своего отца, неожиданного оказавшегося секретным агентом, вынужденным уехать на ПМЖ в Германию. Вспомнила их прощальный разговор. Отец стоял в дверях квартиры и умолял дочь простить его.
— Так надо, пойми.
— Так может я с тобой? — спросила его маленькая Лида.
— Нет. Это мой крест, и я должен нести его сам. Видимо судьбой мне предписано умереть на чужбине.
Отец забрал из дома всё ценное. Она не обиделась, а бабушка, жившая с ними, не сразу заметила. Ему нужнее. Строить жизнь заново в чужой стране… Врагу не пожелаешь.
Она помнила его глаза, такие грустные и наполненные слезами. Поцеловав и обняв Лиду на прощание, он вышел на лестницу, обернулся и замер на секунду:
— Прощай. И это… береги Россию.
Тогда она не поняла его слов. Девушка-подросток четырнадцати лет никак не могла понять смысл сказанного. Да и как ей, школьнице, беречь Россию?
Теперь всё встало на свои места. Поднявшись с дивана утром, за десять минут до звонка будильника, заведённого мужем, Лида уже чётко осознавала порядок своих дальнейших действий.
Как только дверь за мужем закрылась, она принялась рыться в папке со старыми письмами и фотографиями.
— Есть. Нашла! — в руках женщины оказалась старая визитка сослуживца отца, офицера госбезопасности. «Звони, если что!» — вспомнила она слова мужчины». — Лишь бы городской номер работал!
Они встретились на скамейке ближайшего к дому Лиды парка.
— А ты выросла в красивую женщину, — приветствовал её друг отца.
Лида, периодически сбиваясь за несколько минут выложила бывшему чекисту свои подозрения.
— Говоришь миллион?
— Почти, — кивнула Лида. — Все банкноты новенькие, одна к одной.
— Думаешь, продался?
Лиде не хватило смелости сказать «да» или кивнуть головой. Она просто закрыла глаза.
— Да-а-а.. — тяжело вздохнул друг отца. — Ну, а что он может продать, работая в автомастерской?
— Не знаю, — Лида открыла глаза, — но я чувствую, что что-то не то.
— Ну, хорошо. Почему ко мне обратилась, а не позвонила сразу в ФСБ?
Теперь Лида пожала плечами.
— Побоялась. Почему-то про вас сразу вспомнила. Вы же — друг моего отца.
— Я? — удивился мужчина. — С чего ты взяла?
— Ну как же? Вы же говорили, что давно знакомы. Что работаете над одной проблемой. И просили звонить, если что…
— Отец-то не объявлялся?
— Нет.
— Даже не звонил?
— Нет. А вам?
— Я, последний человек на Земле, кому он может позвонить. Видишь ли, девочка… Я не друг твоего отца. Я его ловил долгие десять лет. И ушёл он от меня только потому, что были более существенные государственные интересы. Поэтому мы позволили ему бежать, в обмен на информацию.
Это был второй удар за последние сутки для Лиды. Некоторое время она не могла прийти в себя, а «друг» отца продолжал.
— Он был самым хитрым и изворотливым предателем, которого я видел за годы службы. Мы подозревали его в работе на пять разведок. Необычайно умён и изворотлив. Гений в вопросах перевоплощения. Прирождённый актёр. Сегодня он полковник полиции, завтра проститутка на проспекте. Если я начну перечислять людей, в доверие которым, втёрся твой отец, ты упадёшь в обморок.
— А как же его слова? Как же? — Лида приложила ладони к горящим щекам.
— Какие слова? — удивился мужчина.
— Берегите Россию, — повторила фразу отца Лида.
— Я же говорю, актёр.
Они просидели ещё минут двадцать. Лида никак не могла расстаться с иллюзиями юности. А «друг» отца всё открывал и открывал перед ней новую картину её будущей жизни. Жизни, дочери предателя Родины.
— Что же мне делать? — растерянно спрашивала Лида своего собеседника.
— Ничего пока не делать. Я, на пенсии, как ты понимаешь… Но связи остались. Сейчас ЧОП консультирую. Так что решим мы твою проблему. Проследим за Петром и его партнёрами. Как ясность будет, сообщу. А пока, живи как жила. Не выдавай себя. Помни. Ты дочь гениального актёра!
Ясность наступила этим же вечером.
— Несомненно, — услышала она голос «друга» отца ответив на звонок с незнакомого номера. — Продался!
Из глаз женщины, без предупреждения, брызнули слёзы. «Что же за судьба у меня такая? Отец предатель. Теперь — муж! Почему беречь Россию выпадает мне, обычной, хрупкой женщине?» — думала Лида, слушая бывшего чекиста.
— От их забора, до секретного НИИ, метров десять. Во дворе куча земли. Я, полагаю, подкоп у них.
Лиде стало плохо. Голова закружилась, ноги задрожали. Она успела присесть на стул, когда тело полностью отказались её держать в равновесии. Теперь она знала, откуда месяц назад муж принёс ей мешок отличного чернозёма для цветов.
«Я для теплицы, целую кучу заготовил», — вспомнила она слова мужа.
— Так что брать будем. В четыре утра. И вещи ему сложи, чтоб не затягивать.
— Почему в четыре утра? — удивилась Лида.
— Инструкция. Именно в это время все предатели и разбойники наиболее уязвимы. Что б не ушёл.
Лида не понимала, что может помешать органам задержать её мужа на работе или вечером, за столом в кухне, но спорить не стала. Человек на этом собаку съел. Раз говорит, что так надо, значит… соберёт она сумку.
Уже вторую ночь Лида не спала. На звонок в дверь, Пётр, кряхтя и чертыхаясь по поводу ночных визитёров, поднялся с дивана.
— Соседи мы. У нас с потолка капает! — услышал он у двери и включив свет в коридоре, открыл её. Через секунду он лежал на полу, а квартира наполнилась двумя десятками людей в масках с автоматами.
С удивлением Пётр смотрел, как супруга, вылезшая из-под одеяла абсолютно одетой, вынесла ему в коридор вещи и сумку.
— Я буду ждать тебя, — сказала Лида и пряча слёзы убежала на кухню.
Когда все ковры в квартире были истоптаны, она осталась наедине с «другом» отца.
— Куда его?
— До утра у нас посидит. А потом к федералам повезём, — тяжело вздыхал «друг». — Не смог я от них добиться быстрого решения. Всё что-то проверяют, всё что-то согласовывают. Дожили! Пенсионеры из ЧОПа за них их же работу делают! — сетовал мужчина. — Пойду я. Ты… это…
— Что? — Лида вытерла с глаз слёзы, мешавшие сфокусировать зрение. — Беречь Россию?
— Я хотел сказать, держись, — ответил «друг» отца и оставил её одну, тихо щёлкнув замком входной двери. Одну. Без мужа и без жестяной банки из-под печенья с такими ненавистными и любимыми долларами.
Несколько часов подряд Лида, пыталась сосредоточиться на каком-либо занятии. Ничего не получалось. Всё валилось из рук, совсем не было аппетита. Первоначальное желание поговорить с матерью мужа, прошло. Более того, она стала бояться такого разговора и предупредительно выключила телефон.
Этого следовало ожидать. В дверь позвонили.
В полной уверенности, что за дверью стоит свекровь, Лида машинально открыла дверь не посмотрев глазок. На пороге стоял Пётр. В руках была собранная Лидой сумка.
— Ты? — не ожидавшая увидеть мужа Лида, испугалась и буквально отпрыгнула от двери вглубь коридора. — Бежал?
— Идиотка! — в сердцах заявил муж, переступил порог и швырнул сумку на пол. — И друг твоего отца, тоже полный идиот. Все вы, клинические идиоты!
Лида застыла посреди коридора не зная, что сказать, как поступить. То ли бросаться Петру на шею, «рвать когти на дачу», которую ещё не оформили в собственность или включив телефон, предупредить органы.
— Деньги я выиграл, дура! Я ставку сделал на победу Байдена! Выиграл, понимаешь? Они наши, законно!
Постепенно слова Петра стали «доходить» до Лиды. А обидное слово «дура», ни разу прежде не употребляемое мужем в отношении её, вообще «отрезвило» сознание.
— Мы с партнёром моим, две зарплаты на кон поставили. И выиграли! — Пётр, не снимая обувь ходил по коридору и махал руками, периодически показывая рукой на голову Лиды. — Как ты могла подумать такое? У тебя в голове вообще что-то есть, кроме каши? Неужели ты такая недальновидная дура?
— Ну всё! Хватит! — закричала Лида, оттолкнув рукой пролетающую мимо неё руку мужа. — Надоели твои оскорбления! Откуда я могла знать, что ты игроком заделался? Неужели сказать было трудно? И что значит деньги «оттуда»? И почему от Байдена, а? Я тебя спрашиваю! Ты же всю дорогу за Трампа болел, а поставил на Байдена. Как это понимать?
Пётр, глядя на жену несколько убавил пыл своего выступления и уже гораздо тише произнёс:
— Ну, поставил на победу Байдена. Что тут такого?
— Это не я недальновидная, это ты, больно зрячий.
Немного успокоившись, Лида опустилась в кресло. Пётр, сняв обувь и присев на подлокотник кресла, обнял жену.
— Ну, извини. Надо было тебе сказать…
Она молчала, положив голову на руку мужа.
— Я так испугалась!
— Я тебе скажу, что ты хорошая актриса. У тебя врождённый талант. Не ту профессию ты выбрала, — Пётр улыбнулся и немного удивился нахмурившемуся лицу супруги.
— Никогда не говори мне про талант актрисы. Вообще не говори! Хорошо?
— Хорошо, — легко согласился Пётр. Он встал, подобрал с пола сумку и расстегнул её.
На коленях у Лиды оказалась коробка из-под печения с такими ненавистными и любимыми долларами. Она улыбнулась.
— Миллион, — ласково сказала она и погладила ладонью коробку.
— Чуть меньше, — сказал муж.
— Я помню, — Лида улыбнулась.
— Ещё чуть меньше. На теплицу может не хватить, — Пётр, не дав ей возможности задать вопрос, продолжил, — пришлось оплатить ночной выезд ЧОПа друга твоего отца.
Они молча сидели, обнявшись минуту или две. Наконец, Лида просящим голосом произнесла:
— Сначала теплица.
— Машина, — ответил муж.
— Теплица.
— Машина.
— Теплица.
— Машина.
