«Холодно опять. И дует. Из всех углов дует. А ещё от окон холод идёт, небывалый. Странно. Лето ведь. Солнце палит так, что на небо смотреть больно. А всё равно холодно».
«Ноги мёрзнут. Двое тёплых носок и тапки, а всё равно мёрзнут. Надо бы свитер снять, а то врач за сумасшедшего примет, а не за больного».
«Ну вот, домофон звонит. Наверное пришла уже, терапевт участковый.»
— И давно это у вас?
— Что? Болезнь?
— Да не вижу я у вас, пока, никакой болезни. Температура 36,7. И процесса, воспалительного, я не вижу. Лёгкие чистые, горло в норме. Зачем вызывали?
— Потрогайте.
— Зачем?
— Потрогайте, потрогайте.
Она взяла его за руку и тут же отпустила.
— Какая ледяная. А лоб? Дайте потрогать. Тоже ледяной… Может у вас градусник не работает?
— Нормальный у меня градусник. У меня что-то другое не работает. Вы же видите, что я как холодильник. У меня под майкой можно масло сливочное хранить.
— Слушайте. А вы вообще на улицу-то выходили? И когда?
— На улицу? Почему же не выйти? Выходил.
— И что?
— Конденсатом покрываюсь.
— И на солнце?
— Именно на солнце. В тени и того хуже. Лёгкая корочка льда на щеках образуется.
— Вам надо сдать анализы. Принесите свою мочу и кал. Сдадите кровь. Может что-то увидим. Пока я ничего сказать не могу. Я первый раз такое наблюдаю.
— Как его сдать-то, кал? У меня пищеварение не работает. Я уже забыл, когда видел его. Водичка-то ещё кое-как капает, а вот с калом могут быть проблемы.
— Интересно… А кровь у вас циркулирует, получается…
— Пока циркулирует. Руки и ноги растираю. Прямо чувствую, как она в жилах замирает. Я её руками разгоняю по телу. Но она тоже… холодная.
— Странно. А чем вы занимаетесь? Может вы на работе чем-то заболели?
— На пенсии я. Не работаю. И не хожу никуда почти. Разве что на рыбалку, да на мусорку нашу. Пару раз в день.
— Пару раз? На мусорку?
— Ну да. А что?
— Зачем?
— Коллекционер я. Вещи старые люблю. А наши люди много чего интересного выбрасывают. Вот например, вы, сейчас, на табурете восемнадцатого века сидите, с царским вензелем. Представляете сколько за двести лет на нём задниц пересидело? Чувствуете?
— Не поняла. Что я должна чувствовать-то?
— Ну как же! Момент-то какой, исторический. Может на этой табуретке царица сидела, а теперь вот, вы.
— Слушайте… А ведь и правда, что-то чувствую.
— Вот! Вот видите, я же говорил! А что чувствуете?
— Как-то холодно мне стало. Замерзаю я…
— Да нет. Это вы от меня мёрзнете. Я ж как морозильная камера. А от табуретки что чувствуете? Нечего не зудит, не чешется? Сидеть удобно?
Врач встала и пересела на диван, к больному.
— Вам может показаться странным, но не зудит и не чешется. Просто… мёрзнет! — врач внимательно смотрела на табурет.
— Мерзнет? Странно… — больной тоже внимательно смотрел на табурет.
— А у вас, что сначала мёрзнуть стало? — теперь врач смотрела с опаской и на самого больного, — у меня вот, сейчас, руки замерзать стали.
— Я то? Я сразу, как-то весь замёрз. Закрыл все окна, оделся, включил обогреватель и почувствовал, как по-полу холодок «бегает».
— Точно, бегает, — врач испуганно кивнула, одновременно вставая и отступая из комнаты в коридор.
— Вы уже уходите? Хотите чтобы я тут совсем замёрз?
— А вы хотите, чтобы я вас согрела? Не выйдет. Мне уже и самой, видимо помощь нужна, — подала голос из коридора врач, стуча зубами. — Я вам направление на тумбочке оставлю.
— Не трудитесь. До поликлиники я не дойду. Замёрзну где-нибудь под забором.
— А давно это у вас?
— Вы ещё не ушли? А я-то было подумал…
— Ручка в руке замерзает. Не могу направление выписать, — было слышно как она активно дышала на авторучку.
— Пятый день. С утра в субботу сходил на мусорку… Табурет, как раз, нашёл. И всё! Начал мёрзнуть.
— Табурет? Опять табурет! — врач вернулась в комнату и принялась ходить вокруг табурета.
— А, знаете что? Давайте-ка мы этот табурет выкинем! Вот прямо сейчас! Откроем дверь и выкинем с балкона прямо вниз, на клумбу.
— Да вы что? Вы знаете сколько на нём задниц…
Не слушая больного, врач взяла в руки табурет и направилась к балконной двери. Выйдя на балкон, она закрыла дверь в комнату и посмотрела на больного через стекло.
— Что чувствуете? — прокричала женщина.
Мужчина подошёл к окну, и пытаясь понять свои ощущения, стал водить руками по телу и голове.
— Кажись теплеет! — радостно крикнул он и в то же время его лицо приняло удивлённое выражение. Он ткнул пальцем на руку женщины, прося её обратить внимание.
Рука женщины, которая держала табурет за ножку, стала белеть, словно покрывалась изморозью. Увидев это, женщина посмотрела вниз, через перила и бросила табурет с балкона.
В то же мгновение мужчина открыл дверь и встал на пороге балкона.
— Я теплею! — радостно сказал он, — потрогайте.
Женщина взяла побелевшей рукой, руку больного.
— Какая тёплая! — она улыбнулась. — И попа у меня уже не холодная.
— Правда? Дайте потрогать!
— Ещё чего! — сказала строго женщина, но улыбнулась снова.
— Вы всё же, согрели меня.
Он взял её замёрзшую руку и приложил к своей тёплой груди.
— Направление вам выписывать?
— Не нужно. Я совершенно здоров.
— Ну, тогда я пошла. Не болейте, -она прошла в коридор. — И табурет на помойку оттащите. А ещё лучше, сломайте. Чтоб нам, лишний раз, по вызовам не бегать.
— Сломать? А вы знаете сколько на нём…
— Знаю, — прервала его женщина. Никто на нём не сидел за двести лет. Оттого он и холодный.
— Спасибо вам.
— До свидания. Будет жарко, звоните. Что-нибудь придумаем.
