— Что? Прости…
До меня начали «доходить» слова, сказанные этой африканкой до того, как меня похвалили за красоту. «Здравствуй! Я твоя сестра!»
Я посмотрела на улицу. Влево, вправо. «Нет, вроде никто надо мной не шутит. Откуда тогда, в глубинке Ульяновской области такая экстравагантная дамочка?»
— Ты, — смеюсь, — от цирка отстала? А где твои друзья? А? Признавайся, в кустах прячутся?
— Ты мне не веришь? Я — Аймятси. Я вторая дочь твоего отца.
— Вторая говоришь? А кто первая?
— Ты первая. Я — вторая. Есть еще третья и четвёртая.
— Ух ты, как интересно!
Я опять посмотрела на улицу. Корова, соседский пацанёнок на велосипеде и всё.
— Ты откуда тут?
— Там, — показывает девушка в сторону трассы. — Остановка.
«Вот что мне делать? С хохотом и хлопушками из кустов никто не выбегает, а дамочка, назвавшаяся сестрой, не уходит.
— Ну, ладно… проходи.
Африканка быстро сняла мягкие тапочки, оставив их на крыльце и вошла в дом.
— Тут вырос мой отец?
— Какой интересный у тебя акцент. Откуда ты?
— Мбанза-Нгунгу, — девушка присела на предложенный стул.
— Где это?
— Конго.
— Конго? Африка?
Девушка согласно закивала головой.
— Почему ты думаешь, что я твоя сестра?
— Мы похожи. Как тебя зовут?
Я улыбнулась. Если бы мне было плевать на приличия, я бы рассмеялась ей в лицо. В непохожее на меня лицо.
— Ирина. Чем похожи? Я не вижу ничего общего.
— Волосы, — она показала пальцем на мою голову.
— У тебя тёмные, у меня светлые. У тебя кудрявые, а я свои кудряшки накручиваю. Что похожего-то? Как зовут твоего отца?
— Сергей. Иванов Сергей. Он родом из Поповки. Жил на этой улице, в этом доме. Ты же здесь всегда жила?
— Да, — мне становилось как-то нехорошо. Отца своего я никогда не видела. В детстве, давно, я видела его одну чёрно-белую фотографию. В морской форме. Мама говорила, что он моряк. Они расстались, прожив два месяца. Кажется, он из Североморска. Я действительно, Сергеевна. Но вот фамилия, до замужества, у меня была мамина, Столобова.
— Ты живёшь одна?
— Муж в городе, на вахте. Дочь в школе. Тебе сколько лет?
— Двадцать шесть. А тебе?
— Двадцать восемь.
— Папа наш, моряком был, попал в Конго и полюбил мою маму, Асу.
— Ты хорошо говоришь по-русски.
-Папа со мной разговаривал только на своём языке. Потом я много читала русских книжек. Когда мне было восемнадцать, он рассказал мне свою историю. Про маму твою, про тебя. Я решила, что мы должны познакомиться. И вот, я здесь.
— Как ты добралась до нашей Поповки? Это же так далеко от Конго.
— Гугл, — улыбнулась она и показала смартфон. — Когда я прилетела в Москву, он мне проложил путь прямо до твоего дома.
— Ехать за тридевять земель, наугад, это сумасшествие. А если бы в доме жили другие люди?
— Я бы их спросила про тебя. Я всё равно собиралась в Россию. Найти тебя большая удача.
— Долго добиралась?
— Перелёт до Мюнхена. Потом в Москву. Три дня в Москве. Я посетила семь музеев. Потом поездом в Ульяновск. Автобусом в Поповку. Там — остановка, — она махнула в сторону окна.
— Отец жив?
— Да. Жив. У нас небольшой отель. Он занимается развитием туризма в нашем городе. Приедешь к нам?
— Не знаю даже, — я всё ещё находилась в состоянии прострации от появления вести об отце. — Я ничего не слышала о нём все свои двадцать пять лет.
— А мама твоя?
— Её нет. Уже семь лет.
— Я сожалею, — Аймятси положила свою руку на мою. »
Тёмная рука, на моей белой коже смотрелась дико. «Сестра? С ума сойти!»
— Расскажи мне про отца.
Аймятси открыла галерею на смартфоне и они почти час рассматривали фотографии отцовского семейства.
Я не могла сказать, похожа я на отца или нет. Вроде было что-то общее. Но я совсем не помнила лицо молодого человека с фотографии, виденной мной в детстве.
Потом мы вместе накрывали на стол, пили чай с пирожками. Как знала, с вечера напекла. Потом пришла дочка из школы и я познакомила её с родной тётей. Ребёнок был в шоке Семилетняя девочка первый раз увидела тёмнокожего человека, в добавок ко всему, лезущего целоваться и обниматься.
— Да-а-а-а… Удивила ты меня, сестричка. Кто бы мне рассказал, не поверила бы. Значит папаня, сбежав от моей матери, осел в Конго.
— Нет, он не сбежал. Он полюбил мою маму, Асу.
— У нас это называется — сбежал. Сбежал и бросил мою мать беременной.
— Он полюбил, — настаивала сестра.
— Мама рассказывала мне, что он уехал в Новороссийск в надежде устроиться в команду на корабль.
— Да, он был механиком на корабле.
— Он звонил ей несколько раз. Три или четыре раза присылал деньги. Последний раз он звонил, когда мама меня родила, на пятый день. Сказал, что уходит в море и скоро приедет. Всё. Больше его никто не видел.
— Он всё время любил тебя и помнил от тебе. Вот тут, — девушка приложила кулак к груди.
— Аймятси, он даже не знал, как мама меня назвала. Как он мог меня любить?
— Любил. Я знаю. Мой папа хороший, — она надула губки, как маленькая девочка.
Мы молча сидели и думали, каждая о своём отце, который, как оказалось, был нашим общим.
Аймятси встала и принялась ходить по дому.
— На этой печке он спал, — погладила она старую русскую печь. — Она работает?
— Что ей будет? Работает. Только мы в ней не готовим. Разве что зимой, иногда.
— Хочешь с ним поговорить?
— С кем? — испугалась я.
— С папой! — Аймятси взяла в руки смартфон.
— Нет, — вырвалось у меня. — Не могу. Не знаю почему, не спрашивай, но не могу. Он скорее твой отец, чем мой.
— Он будет рад.
— Нет. Не могу.
— Хорошо. Я позвоню ему при тебе. Пусть знает, что мы встретились. Ты просто послушаешь. Хорошо? — не дожидаясь ответа она набрала номер, включила громкую связь и положила телефон на стол.
— Аймятси! Девочка моя! Как тебе Ульяновск?
— Папа привет, — радостно покричала в телефон Аймятси. — Мы встретились. Её зовут — Ирина.
— Ира? Она рядом с тобой?
— Да, папа. Рядом. Но она пока не может с тобой говорить, она не готова.
— Я понимаю. Ира, ты слышишь меня?
Я молчала.
— Она слышит тебя, папа, — помогла мне Аймятси.
— Я виноват перед тобой и твоей матерью…
Несколько минут, человек, находящийся от меня в тысячах километров, на другом континенте, просил у меня прощения. Он рассказывал, как в надежде заработать хорошие деньги, устроился на корабль. Потом попал в рабство и был спасён своим будущим тестем. Он полюбил маму Аймятси и не смог вернуться в Россию, потому что, струсил.
Я простила его. Не потому, что была очень доброй, нет. Скорее потому, что этот человек для меня не существовал никогда. Мама не вспоминала о нём, в доме у нас не висело его портретов, мы не ждали от него помощи. Не знаю почему, у меня не было обиды на него и простить его, было очень просто.
— Ты слышишь меня, Ира? — очнулась я от собственных раздумий и нашла в себе силы ответить:
— Да.
— Как мама?
— Умерла. Семь лет назад. Рак.
— Мне очень жаль. Прими мои соболезнования. Я много ей не дал, а ведь Маша была моей первой любовью.
— Маша? — в меня словно топор воткнули. — Маша? Какая Маша?
— Мария. Мама твоя!
Меня начало мелко трясти. Странное состояние… Хочется заплакать и засмеяться одновременно.
— Мою маму зовут — Натальей, — произнесла я. У меня был шок. Человек, называющий меня своим отцом, забыл имя своей любимой.
— Как Наталья? Ты шутишь? Я не мог напутать. Маша! Маму твою звали — Машей.
— Я пока в своём уме, — теперь я обижалась и это было слышно в моём голосе. Аймятси нахмурилась. Она поняла суть происходящего и ей это тоже не нравилось.
— Ты живешь на Пролетарской двадцать три?
— Да.
— Дом деревянный. Рядом колодец. До магазина метров сто.
— Сто тридцать.
— Ничего не пойму. Поповка?
— Да, — вступила в разговор Аймятси, — Ульяновская область.
— Ничего не понимаю. Ира, ты давно живёшь в этом доме?
— Всю жизнь, — с некоторым укором ответила я и… кажется начала догадываться в чём дело.
— Вы в какой Поповке жили? Майнского района или Чердаклинского?
— Я? Не знаю. А что? Их две в Ульяновской области?
— Две. И их часто путают. На каком берегу Волги? Правом? Левом?
— Я не знаю.
— Уезжали через Москву?
— Да. Поездом.
— Волгу переезжали?
— Да. Переезжал. По железнодорожному мосту.
Не знаю почему, но у меня отлегло от сердца. Счастье в виде объявившегося отца — не моё. И меня это, очень радовало.
— Аймятси. Твоя сестра живёт на другой стороне Волги, в Чердаклинском районе.
— А как же мне…? — девушка была почти парализована услышанным.
— Гугл, — показала я на её телефон.
— А куда мне?
— Там, — показала я на окно, -остановка. — Автобус через двадцать минут.
Несостоявшаяся сестра вскочила и ринулась к выходу. Быстро одела тапочки и побежала к остановке.
«Ни до свидания. Ни извините,» — я была злая. » Вот было же ощущение с самого начала, что цирк приехал!»
Немножко успокоившись, я пожалела о таком скором бегстве Аймятси и пошла к остановке. Она сидела на лавочке и тыкалась в смартфон. Я присела рядом.
— Извини меня. Если хочешь, можешь переночевать у меня, а завтра поедешь искать сестру.
— Спасибо. Я хочу найти её сегодня. Гугл говорит, что всего три часа пути.
— Ну дело твоё. Если нужна будет помощь, звони, — и я продиктовала ей свой телефон. — Папе привет, — не удержалась я.
— Спасибо. Извини меня, — Аймятси встала, подъезжал автобус.
— Пока! — я помахала ей рукой.
Вот так. Только что я потеряла семью. Большую семью. Далёкую семью. Чужую семью.
Свидетельство о публикации №220072800382
