По покрывшемуся желтыми листьями асфальту, шаркая большими ботинками, шаг за шагом, передвигался очень пожилой мужчина. Кода он на своём пути встречал кого-либо, вежливо здоровался и как ни в чём не бывало, заводил беседу.
Чтобы у потенциальных собеседников не было сомнений в его компетентности, по тому или иному вопросу, он в начале беседы обязательно указывал свой возраст. Звучало это приблизительно так:
-Доброго вам здоровьица. Мне-то уже восемьдесят пять… Слышали, что эти демократы в Москве учудили?
Вот и сегодня, подойдя к молодой парочке на скамейке у дома, он, обозначив свой возраст, завёл беседу о нравах нынешнего поколения. Парень пару раз пытался ввязаться в спор, но девушка, сидевшая рядом с ним, каждый раз его одёргивала.
Не получив в лице подростков хороших собеседников, мужчина продолжил движение по двору.
— О. Новую цель увидел. Тётя Маша клумбу поливать вышла. Сейчас он ей расскажет, как цветы сажать.
— Кто это? — спросил парень.
— Сосед наш, с седьмого. Сколько его помню, он всегда так ходил, как будто ему жить пару дней осталось. Помню, как он рассказывал, что ему 75, потом 80. Теперь вот 85. Того глядишь и сто отметит.
— Долгожитель значит, — понимающе сказал парень. — А по виду жизни в нём почти нет.
— Слышал бы ты, как он по утрам на жену кричит.
— Зачем?
— Мои родители как квартиру тут на пятом купили, пару раз полицию к ним вызывали. Потом, привыкли. Он каждое утро встаёт и полчаса — час орёт на жену. Во всех смертных грехах её обвиняет. Не скажешь, что старик орёт. С первого по девятый этажи его ор слышен.
Люди его спрашивают: «Чего орёшь?» «Нельзя говорит, гнев в себе держать. Если высказаться хочется, то обязательно надо. Для здоровья полезно.»
— Получается, он так медленно ходит, чтоб сил поорать хватило? Копит?
— Получается так. Говорит, что только благодаря своему крику по утрам, жив до сих пор.
— А жена его? Тоже долгожительница?
— Выходит так. У неё другая методика. Смиренно всё выслушивает, не оспаривая и головой качая. Потом идёт на работу, поёт в церковном хоре, молится за мужа и себя. Так и живут.
— Вот устроились. Выходит, им двоим хорошо?
— Выходит. Двоим хорошо, подъезду плохо. Каждое утро одно и то же.
— Может вам тоже? Всем подъездом в церковь? — улыбнулся парень.
— И не надейся. Орать на меня не получится.
— Не хочешь быть долгожительницей?
— Не хочу петь в церковном хоре.
Во дворе девятиэтажного дома слышался смех подростков и шарканье ботинок по осенней листве.
