Он пил холодную воду и никак не мог утолить жажду. Ему казалось, что он пьёт горячий чай. Поэтому каждый раз прикасаясь губами к стакану, втягивал воду как будто ожидал кипяток.
— Что-то жарко сегодня, — сказал он, поставив на стол пустую бутылку.
— На улице плюс два, Витя. Ты болен?
— Нет, что ты. Всё нормально.
— Другого времени поговорить у нас не будет. Утром я лечу в Москву и вернусь за несколько часов до сессии.
— Юра, ты меня извини, но я не могу занять твоё место, — Виктор снова взял бутылку и убедился, что она пустая.
— Это ещё почему? Кто так решил?
— Я.
— Ты? Ты решил? Ты мог что-то решать лет пять назад. Сейчас что-то решать ты не имеешь права. Вопрос о твоём назначении решался не в этом кабинете. Впрочем, я поддержал твою кандидатуру, и считаю, что мэром города должен быть ты.
— Почему я? Почему не Лопушенко? Почему не Фирсов, наконец? Он же твой заместитель!
— У Фирсова ум короток. Таких людей как он, специально берут заместителями, чтобы не подсидели.
— Не знаю Юр, это плохая идея. Я боюсь подвести тебя и партию.
— За меня не переживай. Кресло, в которое я сажусь в Москве, критике не подлежит. А что касается партии, спасибо. И позволь тебе напомнить, что ты член этой партии и партия тебя в вопросе выдвижения на мэра, поддерживает. Так что будь добр, ответь ей тем же.
— Юр. Одно дело чиновник в администрации и седьмое или восьмое лицо партии. Я же всё время в темноте, а ты предлагаешь мне выйти на первый рубеж. Да меня подстрелят, неделя не пройдёт.
— Ты это в прямом смысле? — Юрий нахмурился.
— В переносном, Юр. В переносном.
— Да что такого могло произойти в твоей жизни, что ты так боишься публичности? Давно это у тебя?
— Давно.
— Значит, слушай меня Виктор. У тебя есть два дня решить вопрос со всеми скелетами в твоём шкафу. В пятницу, на сессии, тебя выдвинут в кандидаты. Попробуй только взять самоотвод! Я тебе обещаю, что сам лично, достану каждого скелета из твоего шкафа и заставлю плясать на остатках твоей карьеры. Ты понял меня?
— Да, понял, — Виктор тяжело поднялся со стула понимая, что разговор подошёл к концу.
— Иди и перебери свой шкаф. Все скелеты должны быть довольны, — Юрий махнул рукой в сторону двери.
Покидая кабинета мэра, и ощущая необыкновенный жар в груди от охватившей его злости, Виктору захотелось испортить настроение своему начальнику. Выйдя из его кабинета, он снова открыл дверь и просунул в кабинет голову.
— Юр. У тебя знакомого киллера нет? Чтобы за два дня справился.
Юрий Николаевич собиравшийся встать из-за стола, замер приподнявшись в кресле и несколько секунд шумно хватал воздух ртом. Но увидев улыбку на лице Виктора, рывком встал и вытирая ладонью мгновенно вспотевший лоб ответил:
— Сам. Всё сам. Два дня тебе.
Виктор не мог заснуть. Не помог и любимый чай на травах, не сработало и успокоительное. Сердце бешено колотилось при попытке подумать о скелетах в его шкафу. Крики, издаваемые ими, нагоняли на него страх.
«Нет. Мне надо отказаться. Это позор и изгнание. Никто из них, выдвигающих меня на выборы, уже завтра не подаст руки».
«А если откажусь. Это конец карьеры. Меня задвинут, потом передвинут, потом командируют и наконец, оптимизируют».
«Выходит, выхода нет? Эту игру я проиграл, даже не расставив на доске шахматы?»
Только под утро забывшись на два часа, ему удалось отвлечься от атакующих его голову мыслей.
Утром, простояв под холодным душем двадцать минут, проводив жену и дочь на работу, Виктор уединился в своём рабочем кабинете. На лакированный дубовый стол лёг чистый лист бумаги. Открыв ящик стола, Виктор достал чернильницу и перо. Только важные документы удостаивались такого с собой обращения. Перо начертило на листе цифру один.
Вернув перо в чернильницу, Виктор несколько секунд смотрел на единицу, а затем закрыл глаза.
Память перенесла его в далёкий одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год.
Виктор, помнил тот день по минутам. Всю свою жизнь он проклинал себя за совершённый проступок.
Вот он заходит в класс перед уроком географии и видит, как Ленка Макарова открывает свой пенал и достаёт ручку. Виктор видит в пенале свёрнутую пятидесятирублёвую купюру. Таких денег, он никогда не держал в руках. Это целое состояние.
Разум его помутился. Он не слышал учителя, не обращал внимание на одноклассников. Перед его глазами маячила заветная купюра. К концу урока у него уже был план.
На большой перемене, он закрылся в классе на три минуты и переложил купюру в карман своих брюк. Она не просто лежала в его кармане, а жгла ему ногу. Тогда он положил её в карман пиджака. Она жгла ему грудь. Тогда Виктор понял, что совершил глупость. Сейчас поднимется шум, а на вопрос: «Кто украл деньги?», его лицо даст однозначный ответ. Оно тоже горело.
Ему удалось отвлечь Ленку до начала урока, и он вернул купюру на место. И как только он закрыл пенал, прозвенел звонок, в класс вошла химичка и все стали рассаживаться по своим местам.
Виктора прошиб холодный пот. Вместе с выступившими на лбу каплями пота, к нему пришло необыкновенное чувство лёгкости и спокойствия.
Эйфория длилась недолго. До начала следующего урока. Ленка обнаружила пропажу купюры, а Светка Шангина указала на него.
— Он взял. Я видела.
С этого момента в его жизни наступила чёрная полоса. Его таскали по кабинетам и собраниям то одного, то с матерью. На работу отцу ушло необходимое письмо, встал вопрос об исключении его из комсомола.
Виктор не сдался.
— Я не брал. Я только посмотрел.
Ленка так и не купила велосипед, на который родители дали ей денег, Виктора за глаза называли вором, а письмо на работе отца, потерялось. Шёл 1987 год. Перестройка, гласность. Партия была уже не та.
В школе тоже решили не поднимать шум. Мать Виктора, поверив сыну, выплачивать деньги отказалась. Как-то само собой, инцидент сошёл на нет.
Открыв глаза, Виктор взял в руки перо и написал напротив цифры один — «Вернуть долг». На следующей строчке он вывел цифру два.
Поставив после цифры точку, он увидел перед собой глаза первой жены. Такие большие, наполненные слезами, которые почему-то не скатывались по её лицу. Она стоит, прикрыв рот ладонью. Стоит и молчит.
Виктор встаёт с кровати, цепляясь ногой за ногу лежащей рядом обнажённой девушки. Всё как в тумане. Он не помнит откуда взялась эта особа без моральных принципов и как оказалась в его кровати. Вроде бы её не было на новогоднем корпоративе.
Он не сказал ни слова. Всё понял по глазам. Оставил ей всё и ушёл, натянув штаны и забрав куртку. На развод подал сам.
Виктор не видел её больше двадцати лет. Какие мысли в её голове? Женская обида вещь серьезная и непредсказуемая. Напротив второй цифры появилась надпись — «объясниться».
Рука вывела пером цифру три. Её он боялся больше всего. Это самый большой скелет в его шкафу. «Если бы не он, я бы уже пятнадцать лет назад попробовал бы себя в публичной политике».
Боязнь перед этим скелетом рушила все планы и надежды на дальнейшую карьеру. Виктор поставил прочерк после тройки, решив, что будет думать над третьем пунктом, когда решит вопросы с первыми двумя скелетами.
Посидев еще минут тридцать в раздумьях, он набрал номер телефона супруги.
— Дорогая, я должен уехать на два дня.
— Далеко?
— Новосибирск и… Сочи.
— Сочи?
— Да. У меня там дела.
— А ещё у тебя там первая жена. Уж не к ней ли?
-Ты ревнуешь?
-Для видимости. Я знаю, ты не обманешь.
Летя в самолёте, Виктор прикинул сумму, которую решил вернуть однокласснице. По курсу, плюс проценты и ещё немного, за моральный ущерб. Велосипед Ленка так и не купила.
Сняв в банкомате аэропорта деньги, он на такси отправился в свой родной район. Встретив несколько соседей, которые на его удивление, были ещё живы и хорошо осведомлены, Виктор уже через два часа стоял в приёмном покое городской больницы.
— Вот. Держи, — после скованных дружеских объятий, Виктор протянул Лене конверт.
— Что это?
— Мой долг.
— Ты мне ничего не должен Вить. О чём ты?
— Пятьдесят рублей, помнишь? Тут пятьдесят тысяч. Я перевёл, приблизительно. Возьми, мне это очень важно.
— Я не возьму, — Елена почему-то улыбнулась.
— Врачам хорошо платят? Для меня это новость.
— Нет. Не поэтому. Ты мне действительно ничего не должен. Те пятьдесят рублей взяла Светка Шангина. Она мне призналась на третьем курсе института. Она тоже врач, педиатр.
Виктор почувствовал себя плохо. Чуть ниже сердца, в груди что-то закололо. Не так он представлял себе новость о своём прощении.
— Почему же ты…- он судорожно вздохнул, взявшись рукой за грудь, — ничего не сказала?
— Тебе плохо? Присядь, — Лена усадила Виктора на скамеечку. -Тебя не было в городе. На вечера встречи ты не приезжаешь. Мы с тобой видимся первый раз после школы. К тому же ты сказал, что не брал. Я просто в этом убедилась и забыла.
— Мне это было очень важно. Ведь все думали, что я вор.
— Да брось. Никто не думал.
— Я до последнего своего школьного дня видел, как от меня прячут деньги. Достают из кармана и отворачиваются. Представляешь, чего мне это стоило?
Она молча взяла его за руку.
-Значит, у тебя ко мне претензий нет? — Виктору стало легче. Боль в груди проходила.
— Конечно, нет.
Они встали, и Виктор поцеловал её руку.
— Мне нужно идти. Самолёт… Скажи, Лен… Ты знаешь кого-либо у кого есть ко мне претензии?
— Да нет, вроде. Никого.
-Это хорошо. Это очень хорошо, — Виктор отпустил её руку. — Извини. Мне пора, — он направился к выходу.
— Вить!
Он обернулся и остановился на мгновение.
— Приезжай на встречи. Я всем скажу, что это не ты.
Он улыбнулся и помахав ей рукой направился к выходу.
Самолёт до Сочи необычайно трясло и мотало. Турбулентность не давала сосредоточиться. Слова, которые он готовил для бывшей жены, никак не хотели складываться в чувственное и сердечное признание своей ошибки.
Он готовился, прося прощения, успокаивать её. Конечно, пережить такое. Как сложилась её жизнь? Какой отпечаток на её судьбе оставил его проступок?
Она улыбалась.
— Как здорово, что у тебя всё хорошо. Я так рада.
-Ты меня простила? — среди подготовленных им развитий событий, такого не оказалось.
— Да. Мне повезло. Через год встретила хорошего человека. У нас двое детей. Я уже бабушка, представляешь? — она действительно была счастлива. — И всё же. Ты зачем приехал?
— Мне важно… Словом… Груз… Скажи, у тебя есть ко мне претензии? Любые.
— Нет. Что ты! Столько лет прошло!
— А ты знаешь кого-либо, у кого ко мне есть претензии?
— Да. Знаю.
— Правда? — ответ озадачил Виктора. — Ты про свою маму?
— Мамы больше нет.
— Извини. Тогда кто?
— Машка. Подружка моя. Из-за нашего расставания, я в тот день не пошла к ней на день рождения. Она мне до сих пор вспоминает.
Виктор облегчённо вдохнул.
— Вот. Купи её подарок от меня, — он вынул из конверта две купюры по пять тысяч.
— Не надо, что ты!
— Бери, бери. Я так хочу. А это, — он закрыл конверт и тоже вложил ей в руки, — от меня твоим детям и внукам.
— Но зачем? У нас есть деньги.
— Мне это нужно. Хочу, чтобы ты меня вспоминала добрым словом.
— Я и так это делаю.
— Ты святая. Спасибо. Мне пора.
Они обнялись, и Виктор с тяжёлым сердцем сел в подъехавшее такси. Так хорошо и быстро разрешившиеся проблемы с двумя скелетами означали, что придётся решать и третью проблему.
«А я так надеялся, что не придётся…»
Решения не было. Этот скелет было не победить. И он один стоил армии таких, как два предыдущих. Так ничего не решив, Виктор пришёл в кабинет мэра в пятницу, за шесть часов до сессии.
— Всех устранил? Киллер, — Юрий пожал протянутую руку и сел в своё кресло.
— Двоих.
— А сколько их всего?
— Последний. Но он… Словом, я не знаю как к нему подступиться…
— У тебя есть ещё шесть часов, — не поднимая головы, Юрий перекладывал на столе документы, подписывая некоторые из них.
Виктор сидел с опущенной головой. Он не знал, что сказать начальнику, положившемуся на него. Не знал, как устранить последнего скелета из своего шкафа.
— Ну, давай рассказывай, — Юрий сгрёб бумаги в кучу и отложил на край стола.
— Тебе?
— Тебе же нужен был опытный киллер. Я тебя слушаю.
Виктор молчал уже целую вечность. Давая ему время собраться с силами, Юрий не торопил его. Наконец, мужчина, поменял позу в кресле, скрестил ноги, словно защищаясь. Юрий ждал.
— Это… Война… Кавказ… Я тогда пиджаком попал в разведроту.., — он снова замолчал.
— Ну, давай парень. Не мямли. Ты служил, тебя контузило. Это есть в твоём личном деле. Даже медаль какая-то есть. Что ещё?
— Генерал.., — Виктор никак не мог произнести связанное предложение. Мысли бегали в его голове, отсеивались им и перебрасывались из категории «можно сказать» в категорию «нельзя говорить».
— Ну! — в голосе Юрия почувствовалась угроза. — Виктору показалось, что ещё несколько секунд и он вылетит из кабинета мэра с отметкой на лбу «в утиль». Он поднял обе руки вверх, сигнализируя о сдаче своих оборонительных позиций.
— Я должен был охранять генерала на позициях артиллерии. У меня был броник. Он смотрел в бинокль, а мы смотрели по сторонам, чтобы из кустов никто не стрелял.
Виктор сделал несколько коротких вздохов. Его взгляд бегал по столу начальника, не поднимая на него глаз.
— И вдруг, мина. Ориентируясь по звуку, я решил, что упадёт она как раз в нашем районе. Но, прежде чем она упала, я первым прыгнул в окоп, оставив генерала и ещё двоих офицеров на бруствере.
Ещё до падения мины, генерала подстрелил снайпер. Я думаю, что эта пуля — моя, — Виктор опустил руки и шумно выдохнув, снова поменял позу в кресле. Он был открыт.
— Теперь ты понимаешь, что я…
— Генерал погиб? — перебил его Юрий.
— Нет. Жив. Мемуары пишет.
— Ты их читал?
Виктор молча дал понять, что нет.
— Боишься значит, — понимающе кивнул мэр. — Тебя кто-то обвинял?
— Нет. Я долгое время старался избегать контактов, которые могли бы всколыхнуть эту историю. Но если я стану публичным лицом…
— Как фамилия генерала и что за книжку он написал? — Юрий взял в руки телефонную трубку. — Вера, водителя моего найди, — отдал он команду секретарше.
Через сорок минут, Виктор, сидя в приёмной мэра читал книгу с мемуарами генерала. Перелистнув добрую половину книги, рассказывающую о пути автора от лейтенанта до генеральских погон, Виктор сосредоточился на описании боевых действий.
Он очень внимательно, как юридический документ, слово за словом вчитывался в строки, повествующие о приезде генерала на боевые позиции. И вдруг!
«Начался обстрел наших позиций боевиками. Под шум летящих мин, мы не сразу поняли, что за нашими спинами, в «зелёнке» находится снайпер. По одной пуле досталось мне и командиру артиллерийской батареи. Следующие полтора месяца я провёл в госпитале».
Виктор ещё раз прочитал абзац. «Снайпер сзади? Как так? Ведь я был впереди генерала. Значит, я не виновен…»
-Верочка. Вы всё можете! Достаньте мне телефон этого генерала, — Виктор положил книгу на стол секретарши.
Через несколько минут, он вертел в руках листочек с номером мобильного телефона автора мемуаров.
— Чему быть, того не миновать…, — выходя в коридор, Виктор достал мобильный телефон.
Минут через восемь, Виктор толкнул дверь кабинета мэра города, не постучав в неё. Хозяин кабинета стоял около окна и разговаривал по телефону. Обратив внимание на Виктора, Юрий кивнул ему.
Медленно обойдя по периметру весь кабинет мэра, внимательно рассматривая стены, шкафы и картину с городским пейзажем, он плюхнулся в кресло мэра и погладил кожаные подлокотники.
Юрий закончил разговор и развернувшись к Виктору, спросил:
-Ну, что?
-Кресло у тебя мягкое. Для позвоночника это вредно. Поменяю.
